После окончания семи классов Наталья Сапун поехала к брату в Люберцы, что под Москвой. Устроилась работать в подсобном хозяйстве воинской авиационной части. Там вступила в комсомол. За ударную работу в 1941 году девушку поощрили летним отпуском, который она решила провести у родителей в селе Зайцы Черниговской области. Две недели пролетели быстро. В воскресенье Наташа собиралась возвращаться в Люберцы. Но грянула война. Сельская школа в Зайцах была приспособлена под военный госпиталь. Наташа заявила родителям, что ее долг — спасать раненых. Так и осталась она в родном селе. В сентябре его оккупировали фашисты. Наступил “новый порядок”, молодежь стали насильственно вывозить на принудительные работы в Германию. В мае 1942 года пришла и очередь Наташи Сапун. Свой комсомольский билет она зашила под подкладку пальто. Под обложку общей тетрадки аккуратно подклеила портреты Ленина и Сталина. В Германии почти год Наташа трудилась у одного из бауэров, который держал коров и лошадей. В пять утра — дойка, потом работа по дому: стирка, глажка, мытье полов, посуды. И так ежедневно до 23.00, за бесплатно. Тайком от хозяина Наташа умудрялась подкармливать расконвоированных военнопленных, которые в светлое время вкалывали на бауэров, а на ночь возвращались в казармы лагерей. Двое таких ребят готовились к побегу, и девушка помогала им запастись продуктами. Но вскоре ее выследили и посадили в Дрезденскую тюрьму, в одиночную камеру без окон. Внутри камеры темно и сыро, на бетонном полу — вода. Дышать было нечем. В течение месяца морили голодом, а на допросах избивали. Тридцать дней нахождения в тюрьме показались вечностью. Каждую минуту она ждала, что вызовут на расстрел. Но пронесло. Тогда Наташа считала, что одиночная камера — это самое страшное в ее жизни. Между тем по-настоящему ужасное ее ожидало в концлагере, куда девушку отправили этапом в тюремном вагоне. В смертельные объятия принял Наташу и ее подруг по несчастью лагерь смерти Равенсбрюк. Это был женский концлагерь с особо жестоким режимом для политических заключенных. Сначала погнали в баню, где наголо остригли и поливали горячей водой. Затем голых выгнали в лагерный двор, поливали холодной водой из пожарных шлангов. Вместо платьев выдали лагерные полосатые робы. На этом “одеянии” Наташи на груди и левом рукаве клеймом стоял красный треугольник с буквой “Р” (что означало: политическая узница из России) и номер 24641. Выдали колодки-башмаки с деревянными подошвами, которые запрещалось подгонять по ноге. Узницы вставали в 3.30 и получали на завтрак кружку несладкого суррогата черного кофе. В 6.00 начинался непосильный труд, в 12.00 получали первую пищу: водянистый суп, который ели, стоя во дворе перед цехом завода, независимо от погоды. Возвращаясь в 19.00 с работы, в течение часа или двух стояли на “апельплаце” на перекличке. Только после этого получали ужин: опять водянистый суп и 150 граммов хлеба. Однажды Наташа вышла на апельплац в одном башмаке, а другой, со сломанной подошвой, держала в руке. За это “нарушение” тут же последовало жестокое наказание — 25 ударов резиновой дубинкой. Ее привели в камеру, положили на привинченный к полу деревянный станок для телесных наказаний с четырьмя захватами для рук и ног. На 15-м ударе девушка потеряла сознание. Ее окатили ледяной водой и снова продолжили экзекуцию. После этого у Наташи образовались раны величиной с кулак. — На всю жизнь запомнила, как на моих глазах озверевшая “капо” (надзирательница) вырывала из рук матери обессилевшего от голода ребенка, — говорит Наталья Филипповна. — А та не отдавала, кричала, молила. На помощь подбежала блоковая надзирательница, и они вместе начали дубинками и ногами избивать обезумевшую от горя узницу-мать. Обе “капо” отобрали ребенка, проткнули его штыком и бросили в печь крематория. Умирать буду, но этого ужаса никогда не забуду. В декабре 1943 года по тревоге днем все узницы были построены на апельплаце. Выкрикнули и Наташин номер — 24641. У нее от страха подкосились ноги. Казалось, что рухнула земля. Но девушке повезло, она не попала в газовую камеру. Группу узниц, в том числе и ее, посадили в грузовую машину и повезли в город Барт, на ремонтный авиазавод “Хейнкель”, при котором был филиал концлагеря Равенсбрюк. Лагерь при заводе ничем не отличался от тюрьмы. Тех, кто самостоятельно не мог передвигаться, направляли в печь крематория. Тех, кто не мог или не хотел работать, расстреливали. Общительный характер Наташи и ее склонность к риску были замечены. Как-то ей подбросили записку, в которой была следующая фраза: “… груз из инструментального ящика Марии надо перенести в сборочный цех и положить в урну, что у выхода из цеха”. Она не знала, чья это записка, что это за груз… Очень волновалась. А вдруг это провокация? И все-таки Наташа нашла ящик, взяла груз и перенесла его в урну. Сверху набросила тряпок. Узницы ушли на обед, а в это время прогремел взрыв. Превратились в гору мусора два отремонтированных самолета. Благополучный исход диверсии подбодрил патриотку. Наташа решила проявить очередную инициативу. Подговорила несколько девчат, и они начали портить, ломать и выбрасывать в мусор сверла. Внутри сборок самолетов “нечаянно” стали забывать кусок металла или инструмент. Не всегда это проходило удачно. Наташу и Тамару из Харькова быстро “вычислили”. Их избили до полусмерти, раздели и посадили в бункер. Девушки находились в нем трое суток. Чтобы не замерзнуть, Наташа и Тамара согревались тем, что по очереди держали друг дружку на коленях. Помогали и чешские подруги, сестры Божена и Мария. Оставшиеся в живых узницы Равенсбрюка были спасены за несколько дней до Победы. Почти три года Наташа находилась в рабстве в концлагере. Она была похожа на обтянутый кожей скелет. Чуть живую девушку положили в лазарет одной из воинских частей. При росте 164 сантиметра она вместе с одеждой весила 43 килограмма. Здесь ее навестил Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Константин Константинович был восхищен мужеством девушки. Находясь на волоске от смерти, она сумела сохранить комсомольский билет. После встречи с маршалом ей выдали справку на право пользования льготами. Немного поправившись, бывшая узница решила ехать домой через Москву. На Киевском вокзале столицы к билетным кассам нельзя было протолкнуться. Но Наташа, пользуясь справкой о льготах за подписью Рокоссовского, пристроилась к очереди генералов и Героев Советского Союза. В этой очереди стоял и наш земляк — Герой Советского Союза, сержант Павел Николаевич Буйневич. Он после ранения и госпиталя демобилизовался и направлялся на родную Гомельщину. Как оказалось, им предстояло ехать одним поездом. Буйневич взял билет для Наташи Сапун в свой вагон. Закончилось тем, что он поехал в д. Зайцы на Черниговщину и только затем уже в Новые Громыки на Ветковщину. Так Наташа Сапун поменяла фамилию на Буйневич. В послевоенные годы Наталья Филипповна работала в детском садике, кассиром в магазине. У дружной и счастливой четы Буйневичей была большая и сплоченная семья. Воспитали четверых детей: двух дочерей и двоих сыновей. 1995-й стал для семьи годом трагедий: в марте умер Павел Николаевич, в январе следующего года — сын, а в августе — дочь. В мае 2003 года не стало второго сына, летчика.  Натальи Филипповны не стало в 2016 году.